Говоря о себе: «по ревности — гонитель Церкви Божией, по правде законной — непорочный» (Фил. 3:6), Павел, конечно же, искренне понимает, что имеет в виду. Это мы спустя тысячи лет, глядя на него то глазами современных иудеев, то современных христиан, догадываемся о не совсем обычной вменяемости таких парадоксов и искренне признаёмся в собственном то ли недопонимании, то ли в недознании… Но так было не только с нами, друзья.
Когда он так защищался, Фест громким голосом сказал: безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия. (Деян. 26:24)
Фест не мог принять идею о воскресении человека по среди белого римского дня. Поэтому посчитал Павла безумцем. Тогда Павел обратился к Агриппе, и от этого тот чуть не стал христианином:
Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь. Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином. (Деян. 26:27, 28)
И это, друзья, тот самый Агриппа. Дальше больше…
И сказал Агриппа Фесту: можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря. Посему и решился правитель послать его к кесарю. (Деян. 26:32)
Два вершителя судеб, сидящие в Иерусалиме, прокуратор Порций Фест и царь Иудеи, Ирод Агриппа, сын Ирода Великого, возможно, лукавили, но тогда зачем лукавству попадать в Библию? Но если они не лукавили, они почти были готовы снять обвинения с апостола, и были готовы слушать его духовное учение дальше. Что еще надо?
Но в этом весь апостол Павел… Ему надо было чего-то больше. Ему всегда надо было чего-то больше…
